«антисталинская проза»

Лагерная тема в русской прозе

Лагерная тема в русской прозе 1950 — 1980-х ГОДОВ

Большинство людей, когда начинаешь говорить о лагере, поспешно зажимают пальцами нос и отводят глаза — «Каждый нечестный человек попадает в тюрьму. Раз он преступник, значит его место — там, а не среди нас, — рассуждают они. — Вот отсидит срок — исправится, выйдет… Да и вообще — хватит об этом!»

Неизвестно какое время могла бы продержаться эта точка зрения. Но тут внезапно посадили писателей (людей довольно не плохих) и все резко изменилось.

Появилась лагерная проза 50-60-х годов. Она показала зыбкость границ между понятиями «хороший надзиратель» и «плохой арестант», «лагерь преступников» и «государство добродетельных граждан»

Важно подчеркнуть, что время это было когда

• … ненужным довеском болтался
• Возле тюрем своих Ленинград.
• Когда «шли уже осужденных полки» — это начинался первый «кировский» поток в ГУЛАГ, а разгул ежовщины (1937-1938) был еще впереди. Это было время, когда «стомильонный народ» корчился
• … под шинами черных марусь.

Очевидно, что «Реквием» Анны Ахматовой открыл лагерную литературу, то есть поэзия открыла путь прозе. Прозе, которая натолкнулась на живые, но ранее запретные факты, но прежде недоступный материал.

Теперь коснемся вопроса о градации этой литературной эпохи. И не столько градации временной (так как имеем дело с возвращенной литературой 89-90 гг.), сколько пространственной.

Если театр начинается с вешалки, то зона — с мира пока еще вольных от лагеря людей, с т.н. «зазонья» (А. Ахматова «Реквием», Л. Чуковская «Софья Петровна»).

Шаламов (16 лет) и С.Довлатов (надзиратель)…

Небывалое крепостное право в расцвете XX века открывало для писателей плодотворный, хотя и гибельный путь.

Владимов, Кураев, Можаев и Гинзбург… Миллионы русских интеллигентов бросили в лагерь не на экскурсию: на увечья, на смерть и без надежды на возврат.

Только сам став крепостным, русский образованный человек мог теперь (если поднимался над собственным горем) писать крепостного мужика изнутри.

Десяткам миллионом людей не хватило жизни, чтобы поведать о лагерной прозе. Все они погибли, пройдя воистину евангельский «путь зерна» (Ев. от Иоанна 12:24). Но тем дороже должен быть опыт уцелевших.

Страшный слившийся опыт интеллигенции и народа показал, что проходя через 10-е (да, хоть 30-е!) круги ада, русский человек способен подняться над собственным горем.

Русский человек овладел жизненной философией и, обобщив долгий лагерный опыт — тяжкий исторический опыт советской истории — он сохранил при этом доброту к людям, человечность, снисходительность к человеческим слабостям и непримиримость к нравственным порокам. (Не без помощи, конечно, своей свободной речи).

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Вопрос трудозанятости, открытый Солженициным и Шаламовым, получил еще более хлесткий и опасный виток в своем развитии. На территории Петербурга и области содержится около 10 000 осужденных. И 2/3 из них сегодня лишены рабочих мест.

Исправление осужденного трудом по теории Макаренко (ст.43 УК РФ) и предупреждение совершения новых преступлений утрачивается. На лицо гиподинамия и сенсорный голод у осужденных.

Сотрудники ИТК признают, что тюрьма нынче «конвейер потенциальной преступности».

Ясно одно: русская литература изучила пенитенциарную систему чуть ли не со всех сторон (не было бы счастья, да несчастье помогло). А отвергать ее громадный исторический и научный опыт было опасно.

А. Данилов

30. Лагерная» проза и ее представители

стране на протяжении ХХ столетияборьбе добра и зла в ней эти

Сюжет рассказов В. Шаламова — тягостное описание тюремного и лагерного быта заключенных советского ГУЛАГа, их похожих одна на другую трагических судеб, в которых властвуют случай, беспощадный или милостивый, помощник или убийца, произвол начальников и блатных. Голод и его судорожное насыщение, измождение, мучительное умирание, медленное и почти столь же мучительное выздоровление, нравственное унижение и нравственная деградация — вот что находится постоянно в центре внимания писателя.

НАДГРОБНОЕ СЛОВО

Автор вспоминает по именам своих товарищей по лагерям. Вызывая в памяти скорбный мартиролог, он рассказывает, кто и как умер, кто и как мучился, кто и на что надеялся, кто и как себя вел в этом Освенциме без печей, как называл Шаламов колымские лагеря. Мало кому удалось выжить, мало кому удалось выстоять и остаться нравственно несломленным.

ЖИТИЕ ИНЖЕНЕРА КИПРЕЕВА

Никого не предавший и не продавший, автор говорит, что выработал для себя формулу активной защиты своего существования: человек только тогда может считать себя человеком и выстоять, если в любой момент готов покончить с собой, готов к смерти. Однако позднее он понимает, что только построил себе удобное убежище, потому что неизвестно, каким ты будешь в решающую минуту, хватит ли у тебя просто физических сил, а не только душевных. Арестованный в 1938 г. инженер-физик Кипреев не только выдержал избиение на допросе, но даже кинулся на следователя, после чего был посажен в карцер. Однако от него все равно добиваются подписи под ложными показаниями, припугнув арестом жены. Тем не менее Кипреев продолжал доказывать себе и другим, что он человек, а не раб, какими являются все заключенные. Благодаря своему таланту (он изобрел способ восстановления перегоревших электрических лампочек, починил рентгеновский аппарат), ему удается избегать самых тяжелых работ, однако далеко не всегда. Он чудом остается в живых, но нравственное потрясение остается в нем навсегда.

НА ПРЕДСТАВКУ

Лагерное растление, свидетельствует Шаламов, в большей или меньшей степени касалось всех и происходило в самых разных формах. Двое блатных играют в карты. Один из них проигрывается в пух и просит играть на «представку», то есть в долг. В какой-то момент, раззадоренный игрой, он неожиданно приказывает обычному заключенному из интеллигентов, случайно оказавшемуся среди зрителей их игры, отдать шерстяной свитер. Тот отказывается, и тогда кто-то из блатных «кончает» его, а свитер все равно достается блатарю.

НОЧЬЮ

Двое заключенных крадутся к могиле, где утром было захоронено тело их умершего товарища, и снимают с мертвеца белье, чтобы назавтра продать или поменять на хлеб или табак. Первоначальная брезгливость к снятой одежде сменяется приятной мыслью, что завтра они, возможно, смогут чуть больше поесть и даже покурить.

2 вариант

Многие произведения (рассказы, документальные очерки, романы) писателя затрагивают тему жизни в лагерях и представляют собой определенную энциклопедию лагерного существования.

В произведениях автор достигает эффектности, выражающейся в жизненном убеждении и психологической реальной действительности, при этом сюжетное повествование содержит приметы невыдуманной достоверности.

В рассказах читательской аудитории представляется большое количество героев в лице настоящих, встреченных в жизни, людей. Например, бригадира Тюрина, кавторанга Буйновского в произведении об Иване Денисовиче. Однако главный персонаж рассказа в лице Шухова является собирательным образом военнослужащего артиллерийской батареи, в которой командиром был лично писатель, впоследствии заключенный в лагерь.

Раскрывая лагерную тематику, писатель использует высокую степень достоверности и детальности, описывая ужасающие будни тяжелой жизни в лагерях в виде голода, холода, лишающих людей рассудка, гнойных язв на конечностях, жестокого беспредела представителей уголовного мира. При этом писатель особую роль отводит глухому замкнутому пространству в качестве больницы, вахты, столовой, являющихся с авторской точки зрения символичными. Например, в указанном выше рассказе лагерники опасаются и открытых участков в лагере, которые также являются ограниченными зоной, бараками, строительными площадками, а также слепящими беспрерывно прожекторами.

Отличительной особенностью изображения лагерной жизни в произведениях писателя является сохранение автором на зонах живых людей, характеризующих своим внутренним достоинством и отрицающих унижения ради сигарет, хлебной пайки.

Лагеря с авторской точки зрения являются огромным злом, насилием над личностью, однако проявление в них сострадания и ощущение страданий обуславливает нравственное очищение человека с уверенностью невозможности пленения человеческой души и лишения ее свободы. При этом писатель подчеркивает, что формально освободив заключенного, невозможно изменение его внутреннего мира и системы личностных ценностей. По мнению писателя, в лагерях сохраняется настоящая человеческая жизнь, а за их заборами происходят события, непонятные заключенным.

Главная цель лагерного существования для всех его узников заключается в выживании, именно это содержание пронизывает все произведения писателя.

Лагерная проза С. Довлатова

«Каторжная» проза существует несколько веков и имеет свою «шкалу» идейных представлений. Как отмечает С. Довлатов, каторжник в этом случае является страдающей, трагической фигурой, заслуживающей восхищения и жалости, а охранник – воплощением насилия и жестокости. Именно этим «каторжная» тема отличается от лагерной прозы С. Довлатова, который считает, что делить людей на хороших и плохих глупо.

Если в произведениях В. Шаламова и А. Солженицына хронотоп зоны – тот же хронотоп борьбы, противостояния государству, то у С. Довлатова лагерь – это точная модель государства. Повесть «Зона. Записки надзирателя» состоит из четырнадцати самостоятельных эпизодов. В них рассказывается о жизни заключенных и надзирателей. Книга построена как чередование эпизодов из лагерной жизни и писем автора к издателю. Довлатов воспроизводит фрагменты своей биографии, рассказывает о лагерном быте, размышляет о лагере и воле. В книге писатель разворачивает выразительную и драматическую картину мира, охваченного жестокостью, насилием, абсурдом. Повесть – записки Алиханова, тюремного надзирателя. Но Довлатов, описывая лагерную жизнь, условия и быт, интерпретирует тему по-своему. Он в своей книге изображает не зону и заключенных, а жизнь и людей. Книга писалась в то время, когда только были опубликованы «Один день Ивана Денисовича» Солженицына и «Колымские рассказы» Шаламова. Но Довлатов не эксплуатирует их суровый жизненный материал. Он ставит акцент не на воспроизведение жестоких подробностей арестантского быта, а на выявлении жизненных соотношений добра и зла, радости и горя, которые даже в тех нечеловеческих условиях оставались неизменными. В его книге зона – это своеобразная модель государства, мира и человеческих отношений, где есть все, что должно быть в государстве:

• Партийный аппарат,
• Индустрия,
• Культура.

В этом замкнутом лагерном пространстве скапливаются сосредоточены обычные для человека и в целом для жизни противоречия и разногласия.

Стиль Довлатова отличается от стиля других писателей-лагерников. Он рассматривает лагерную жизнь сквозь призму иронии, подшучивает на персонажами своего произведения. поэтому книга наполнена различными фольклорными и семиотическими моделями смехового мира писателя. Довлатов в противовес традиционным идейным моделям, где каторжник – страдалец, охранник – злодей, вычерчивает другую шкалу, которая уравнивает эти понятия. Надзиратель в художественном мире Довлатова – такая же жертва обстоятельств. В «Зоне» нет положительных и отрицательных героев, нет хороших и плохих людей. Здесь есть просто люди, со всеми их достоинствами и недостатками. Писатель выходит из рамок лагерной тематики, протестует против однонаправленного и откровенного влияния среды на человека. Во многих рассказах Довлатов возвращается к вопросу о личностной свободе. И если А. Солженицын и В

Шаламов в своих произведениях отображают обусловленность характера окружающей средой, то Довлатов акцентирует внимание на воздействие человека на среду. Писатель отказывается от границ между надзирателями и заключенными, отмечает, что они похожи, даже взаимозаменяемы

Довлатов отмечает, что его рукопись – это не законченное произведение, а хаотические записки, дневник. Все рассказы в «Зоне» автономны, но очевидно, что это целостное произведение, так как в нем соблюдаются основные принципы:

• Связанность единым лирическим героем;
• Общий, сознательно подобранный материал;
• Соблюдение единства времени и места;
• Сюжет произведения складывается из небольших историй, в которых декларируется одна идея – об абсурдности мира.

А самостоятельность рассказов достигается за счет автономности описываемого события. каждый эпизод затрагивает определенный вопрос из советской лагерной действительности. Довлатов сосредоточен на внутреннем мире героя, интерес к общественным проблемам отсутствует. Именно этим писатель сумел преодолеть тематические рамки лагерной прозы.

Литература оттепели

В марте 1953 года скончался И. В. Сталин. Первое десятилетие после смерти вождя в историю вошло под названием периода оттепели.

Замечание 2

Литература оттепели — сложное понятие, в котором отразилось время критики культа личности И.В. Сталина, ожидания демократических перемен, духовного раскрепощения личности.

Ассоциации с оттепелью писатели того времени использовали как верную примету скорого наступления весны и близкой свободы.

«Оттепель» — именно так назвал свою повесть И. Эренбург, а Б. Окуджава называл себя «дежурным по апрелю». Такие аллегорические сравнения образно передавали идею социально-политического обновления общества. В этот период были впервые опубликованы произведения, посвященные репрессиям 1930-1950-х годов, жизни заключенных в сталинских лагерях. Известными авторами лагерной (антисталинской прозы) являются:

• В.Т. Шаламов;
• Ю. Домбровский;
• И.А. Солженицын;
• Е. Гинзбург;
• Е. Керсановская и т.д.

Антисталинская проза открыла чудовищную правду о репрессиях в Советской Росси. За границей свидетельства о них стали появляться еще до Второй мировой войны. А в послевоенный период новые книги об Архипелаге за рубежом были отмечены как литературное явление. Сталинские репрессии 20-30-х годов были затронуты в произведениях писателей второй волны эмиграции. Эта тема поднималась авторами в самых разных по стилю, жанру и объему произведениях (например, произведения В. Алексеева, С. Максимова, Г. Андреева, Б. Ширяева, Н. Нарокова, которые до войны пережили тюрьму или каторгу).

В 1962 году было напечатано произведение А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Разрешение на публикацию этого произведения открыло тему «необоснованных» репрессий в печати СССР.

Тексты-свидетельства в дальнейшем распространялись самиздатом. Некоторые из них были опубликованы за рубежом:

• «Крутой маршрут» Е. Гинзбург;
• «Колымские рассказы» В. Шаламова;
• «Архипелаг ГУЛАГ» А. Солженицына;
• «Факультет ненужных вещей» Ю. Домбровского и т.д.

Жанровое своеобразие этих произведений велико, но они имеют общие черты. В этих произведениях авторы воссоздают пространство тюремно-лагерного ада, с его характерными персонажами, приметами, конфликтами, ситуациями, специфическим языком. Еще одна черта, объединяющая произведения «лагерной прозы» — задач авторов — бывших узников рассказать миру горькую правду. И они решали эту задачу литературными средствами. Часто тексты создавались именно как художественные, а не как публицистические или мемуарные.

Жанровое своеобразие и особенности проявления авторской позиции в «лагерной прозе» XX века

Как известно, открытие лагерной темы в русской литературе связано с именем А. Солженицына, с его рассказом 1962 года «Один день Ивана Денисовича». Появление рассказа именно в эти годы связано не только причинами субъективного характера (восьмилетнее заключение, освобождение, возможность писать), но и причинами объективными (XX съезд партии, развенчание культа личности, «хрущевская оттепель»). Солженицын обращается к истории обыкновенного заключенного, чья судьба является отражением судьбы многих советских людей. В фокусе авторского внимания оказывается «не сугубо единичное или индивидуальное (рельефно-масштабное), а типическое, если не однотипное» (47, 54). А. Солженицын изобрел такие жанровые формы, как «опыт художественного исследования», «повествованье в отмеренных сроках», «очерки литературной жизни» и т.д. В то же время он использовал традиционные: рассказ, повесть, миниатюра, пьеса, роман, киносценарий, поэма, комедия. Проблема жанрового определения возникает уже после появления первого рассказа Солженицына, который, как писали критики, «всегда будет красоваться над выходом из мрачного прошлого» ( 88,98), отмечая в том числе пограничность этого литературного явления. Сам писатель называл «Один день…» рассказом, правда, очень большим. Но редактор «Нового мира» А. Т. Твардовский настоял на изменении жанрового определения. Отмечая художественные достоинства «Одного дня…», А. Т

Твардовский обратил внимание на будничную обычность и внешнюю непритязательность его формы. В этом замечании содержится представление редактора о специфике жанра повести как произведении, в котором должен быть показан обычный, самый рядовой случай

В то же время с развитием новейшей литературы стало ясно, что для повести, как и для рассказа, периоды общественных сдвигов чрезвычайно плодотворны. А «Один день…», безусловно, является порождением переломной литературной эпохи, и главное — первооткрывателем темы лагеря в отечественной литературе. Мы склонны относить произведение А. Солженицына к жанру, стоящему на стыке рассказа и повести. Новаторский характер «Одного дня…» как целостного художественного организма не позволяет анализировать его, отталкиваясь от устоявшихся принципов изучения малых жанров. Предпочитая хронологическую последовательность повествования, Солженицын использовал оригинальный прием структурной организации художественного произведения, который можно назвать пространственно-временным потоком. Художественная структура рассказа практически совпадает с распорядком одного дня из жизни Ивана Денисовича Шухова. Примат материала явственно обнаруживает себя уже в стиле, в словесной материализации неприглядных сторон лагеря. Новизна темы ставит перед писателем задачу в первую очередь «собрать», а затем «обработать» материал. Так был «собран» «Архипелаг ГУЛАГ». Но и «Один день…», как известно, едва ли не единственное из произведений Солженицына, в котором образ главного героя, Ивана Денисовича Шухова, не имеет одного реального прототипа, а сложился из солдата Шухова, воевавшего с автором и никогда не сидевшего в лагере, общего опыта пленников и личного опыта автора в Особлаге. Таким образом, авторская позиция содержит в себе осознанную установку на реалистическую типизацию: в художественном произведении герой должен стать шире своих прототипов. Новаторство темы само способствует усилению авторского начала более широким использованием личного опыта, непосредственным проявлением конкретной авторской индивидуальности. В самом произведении намечается предельное сближение образа автора и его личности, обыденно-бытовые качества которой попадают в сферу художественного изображения. В начале рассказа пространственно-временная позиция автора вслед за звуком лагерного рельса сквозь стекла окон перемещается внутрь штабного барака. Выбор этого описательного ракурса диктуется необходимостью представить место развертывающихся событий. Сосредоточенность авторского взгляда на образе героя позволяет проникнуть в «грудь» персонажа, по выражению Солженицына, ничего не прибавлять от себя, но угадать, что откуда вытекает, что с чем связано. Постоянство авторской точки зрения позволяет Солженицыну сосредоточить внимание на внутреннем состоянии Шухова и передать его под конкретным углом зрения — отношение героя к законам лагерной жизни. Объективность повествования усиливается включением в него диалогической речи других героев.

Лагерная тематика в произведения В. Шаламова, А. Жигулина, Е. Гинзбург, Г. Владимова

В. Шаламов обратился к прозе в 1950-1960-е годы. В своих рассказах писатель передает лагерный быт, с которым был знаком не понаслышке. Шаламов дает яркие зарисовки тех лет, показывает образы не только заключенных, но и охранников, начальных лагерей, в которых ему приходилось сидеть. В рассказах Шаламов воссоздает страшные лагерные ситуации – голода, лишений, издевательств, унижения людей. В «Колымских рассказах» Шаламов исследует коллизии, в которых заключенный доходит до порога небытия. Основная идея рассказов Шаламова – не просто передать атмосферу страха и ужаса, а показать людей, сумевших в тяжелое время сохранить человеческие качества.

А. Жигулин является представителем мемуарного направления «антисталинской прозы». Повесть «Черные камни» — сложное и неоднозначное произведение. Сюжет этого произведения – документально-художественное повествование о деятельности Коммунистической партии молодежи, в которую входили тридцать мальчишек, объединившиеся для борьбы с культом личности Сталина. В отличие от произведений других авторов, в повести Жигулина много «приблатненной романтики». Но в то же время писатель смог передать ощущение своей эпохи. Он с документальной достоверностью рассказывает о том, как зарождалась организация, о том, как проводилось следствие, что представляет собой эта система. Писатель наглядно обрисовывает проведение допросов. Писатель предупреждает, что главная задача советского режима – «проникнуть в мысль», даже еще не зародившуюся, и задушить ее еще до рождения. Именно отсюда и возникает заблаговременная жестокость самонастраивающейся системы. За полудетскую игру в эту организацию – десять лет лагерного кошмара и покалеченная жизнь. Именно так функционирует тоталитарная система.

Еще одно яркое произведение «антисталинской прозы» — повесть Г. Владимова «Верный Руслан». Произведение написано от имени собаки, которая специально обучена водить заключенных под конвоем и настигать отчаянных, рискнувших бежать. В повести у Руслана одна забота, ради которой он и живет – соблюдение порядка. Но пес слишком добр по свей природе, рассудителен, умен, самолюбив, и ради хозяина готов на все, даже на смерть.

Основная идея этой повести – показать, что лучшие способности не только собаки, но и человека, могут быть направлены во зло. И даже святые намерения превращаются в греховные: добро – в злобу, правда – в обман. А преданность трансформируется в умение заворачивать человека, брать за глотку, за ногу, за руку, и превращать кучу «людей» в этап арестантов.

Е. Гинзбург в предисловии к своему произведению «Крутой маршрут» подчеркивает, что уже в тюрьме и в лагере она старалась запомнить все, чтобы потом рассказать об этом хорошим людям, настоящим коммунистам.

В лагерной прозе всегда присутствует трагическое. Авторская эмоциональность при этом предстает в широком диапазоне. Мотивы уныния, тоски, безнадежности звучат у всех авторов. И все писатели оказываются единодушными в том, что советское общество в 20 веке пережило несколько ужасных катастроф, в результате которых человеческая сущность настолько деградировала, что человек почти перестал ощущать себя личностью. Писатели пытались понять характер и масштаб этих катастроф и передать свои знания читателю.

Творчество И. Губермана и Б. Филиппова

И.М. Губерман – российский поэт и писатель, ставший известным благодаря своим сатирическим и афористичным четверостишиям – «гарикам».

Стихотворные миниатюры И. Губермана стали появляться в «самиздате». Позднее они получили название «гарики», от домашнего имени Губермана – Гарик.

Замечание 1

Писатель использовал псевдонимы Абрам Хайям, И. Миронов.

В 1978 году в Израиле «гарики» были выпущены отдельной книгой. В 1979 году писатель был арестован и приговорен к пяти годам лишения свободы. Власти, желая избежать очередного политического процесса, которых в то время было слишком много, обвинили И. Губермана в уголовном преступлении. О подлинных причинах ареста И. Губерман написал в книге «Штрихи к портрету».

В лагере Губерман вел дневник. На основе дневника позже была написана книга «Прогулки вокруг барака». Произведение было написано в 1980 году, опубликовано в 1988. Автор в этой книге делится своими впечатлениями и мыслями о лагерной жизни. «Не смертельны нынешние лагеря» — пишет И. Губерман. Он пишет о том, что заключенный выходит из них гораздо хуже, чем был раньше. То, что довелось испытать поэту в лагере, он описывает тремя словами: «скука, тоска и омерзение». В книге есть и ужасающие сцены, и описание смертей заключенных. Однако содержание произведения не в этом. Книга Губермана – это история человека, который сумел, несмотря ни на что, остаться Человеком. В стихах и мемуарной прозе Губерман признается, что эти годы оказались полезными для души.

Один из самых известных деятелей русского зарубежья Б. А. Филистинский был арестован в 1936 году и осужден на 5 лет исправительно-трудовых лагерей. В лагерях Коми Филистинский просидел до 1941 года. После освобождения поселился в Новгороде.

Псевдоним Борис Филиппов Филистинский взял псоле второй мировой войны в целях конспирации. Существует мнение, что Филистинский во время Великой Отечественной войны возглавлял оккупационную полицию и принимал участие в массовых убийствах. Сам поэт категорически отрицал участи в военных преступлениях.

В 1944 году поэт опубликовал сборник стихов «Град невидимый». Свое творчество поэт посвящал России. В 1990 году вышла книга Филлипова «Кресты и перекрестки».