Литература 1920-1930 годов: подробная характеристика

Реферат по литературе 20 годов

Поэзия 1920-х годов

В 1920-е годы традиции реалистического искусства продолжали поддерживать многие поэты, но уже основываясь на новой, революционной тематике и идеологии. Д. Бедный (наст. Ефим Придворов) был автором многих агитационных стихов, ставших, подобно «Пруводам», песнями, частушками.

Революционно-романтическая поэзия в 1920-х — начале 1930-х годов была представлена Н. Тихоновым (сборники «Орда» и «Брага» — оба датируются 1922 годом) и Э. Багрицким — автором искренней лирики и поэмы «Смерть пионерки» (1932). Оба эти поэта в центр лирической и лиро-эпической исповеди поставили активного, мужественного героя, простого, открытого, думающего не только о себе, но и о других, обо всем угнетенном, жаждущем свободы в мире.

Эстафету из рук старших товарищей — певцов героики — приняли комсомольские поэты А. Безыменский, A. Жаров, И. Уткин, М. Светлов — романтики, смотрящие на мир глазами победителей, стремящиеся подарить ему свободу, создавшие «героико-романтический миф о Гражданской войне» (В. Мусатов).

Поэма как жанр давала мастерам возможность расширить образное познание действительности и создать сложные драматические характеры. В 1920-е годы были написаны поэмы «Хорошо! » (1927) В. Маяковского, «Анна Онегина» (1924) С. Есенина, «Девятьсот пятый год» (1925—1926) Б. Пастернака, «Семен Проскаков» (1928) Н. Асеева, «Дума про Опанаса» (1926) Э. Багрицкого. В этих произведениях жизнь показана более многогранно, чем в лирике, герои — психологически сложные натуры, часто стоящие перед выбором: как поступить в экстремальной ситуации. В поэме В. Маяковского «Хорошо! » герой отдает все «голодной стране», которую «полуживую вынянчил», радуется каждому, даже незначительному, успеху советской власти в социалистическом строительстве.

Творчество продолжателей традиций модернистского искусства — А. Блока, Н. Гумилева, А. Ахматовой, С. Есенина, Б. Пастернака и других — представляло собой синтез старого и нового, традиционного и новаторского, реалистического и модернистского, оно отразило сложность и драматизм переходной эпохи.

Проза 1920-х годов

Основная задача советской прозы этого времени состояла в том, чтобы показать исторические перемены, поставить служение долгу выше велений сердца, коллективное начало над личностным. Личность, не растворяясь в нем, становилась воплощением идеи, символом власти, лидером масс, воплощающим силу коллектива.

Большую известность приобрели романы Д. Фурманова «Чапаев» (1923), А Серафимовича «Железный поток» (1924). Авторы создали образы героев — комиссаров в кожаных куртках, решительных, суровых, все отдающих во имя революции. Таковы Кожух и Клычков. Не совсем похож на них легендарный герой Гражданской войны Чапаев, однако политграмоте обучают и его.

Глубже в психологическом отношении раскрываются события и характеры в прозе об интеллигенции и революции в романах В. Вересаева «В тупике» (1920—1923), К. Федина «Города и годы» (1924), А. Фадеева «Разгром» (1927), книге И. Бабеля «Конармия» (1926) и других. В романе «Разгром» комиссар партизанского отряда Левинсон наделен чертами характера человека, готового не только принести в жертву революционной идее личные интересы, интересы корейца, у которого партизаны отбирают свинью и обрекают на голодную смерть семью, но и способного сострадать людям. Полна трагедийных сцен книга И. Бабеля «Конармия».

М. Булгаков в романе «Белая гвардия» (1924) углубляет трагическое начало, показывает разлом и в общественной, и в личной жизни, в финале провозглашая возможность человеческого единения под звездами, призывает людей оценить свои поступки общефилософскими категориями: «Все пройдет. Страдание, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся…».

Драматизм событий 1917—1920 годов отразила как соцреалистическая, так и реалистическая русская литература, придерживающаяся принципа правдивости, в том числе словесное искусство писателей-эмигрантов. Такие художники слова, как И. Шмелев, Е. Чириков, М. Булгаков, М. Шолохов, показывали революцию и войну как всенародную трагедию, а ее лидеров, комиссаров-большевиков, порой представляли «энергичными функционерами» (Б. Пильняк). И. Шмелев, переживший расстрел чекистами сына, уже за границей в 1924 году отдельной книгой издал эпопею (авторское определение, вынесенное в подзаголовок) «Солнце мертвых», переведенную на двенадцать языков народов мира, о крымской трагедии, о невинно убитых (более ста тысяч) большевиками. Его произведение можно считать своеобразным преддверием солженицынского «Архипелага ГУЛАГа».

В 1920-е годы сложилось и сатирическое направление в прозе с соответствующим стилем — лаконичным, броским, обыгрывающим комедийные ситуации, с ироническим подтекстом, с элементами пародирования, как в «Двенадцати стульях» и «Золотом теленке» И. Ильфа и Е. Петрова. Писал сатирические очерки, рассказы, зарисовки М. Зощенко. 

В романтическом ключе, о любви, о возвышенных чувствах в мире бездушного, рационалистически мыслящего общества написаны произведения А. Грина (А. С. Гриневского) «Алые паруса» (1923), «Блистающий мир» (1923) и «Бегущая по волнам» (1928).

В 1920 году появляется роман-антиутопия «Мы» Е. Замятина, воспринятый современниками как злая карикатура на строящееся большевиками социалистическое и коммунистическое общество. Писатель создал удивительно правдоподобную модель будущего мира, в котором человек не знает ни голода, ни холода, ни противоречий общественного и личного, обрел, наконец, желаемое счастье. Однако этот «идеальный» общественный строй, отмечает писатель, достигнут упразднением свободы: всеобщее счастье здесь создается путем тоталитаризации всех сфер жизни, подавления интеллекта отдельной личности, ее нивелировки, а то и физического уничтожения. Так всеобщее равенство, о котором мечтали утописты всех времен и народов, оборачивается всеобщей усредненностью. Своим романом Е. Замятин предупреждает человечество об угрозе дискредитации личностного начала в жизни.

«Попутчики»

Тогда, с легкой руки Л. Троцкого, появилось даже особое понятие — «попутчик», то есть человек, классово и идеологически чуждый революционному народу, но искренне стремящийся сотрудничать с властью большевиков, участвовать в создании новой пролетарской культуры. Троцкий отводил «попутчикам» незавидную роль: их задачей было поделиться мастерством с пролетарскими писателями, сберечь преемственность советской культуры по отношению к классической, чтобы быть постепенно вытесненными новыми революционными художниками. В разные годы к попутчикам причисляли Б. Пастернака и А. Ахматову, М. Зощенко и С. Есенина, даже М. Горького и В. Маяковского.

Общественная ситуация в 1930-е гг.

В 1930-е годы изменилась общественная ситуация — наступила тотальная диктатура государства во всех сферах жизни: был ликвидирован НЭП, усилилась борьба с инакомыслящими. Начался массовый террор против народа великой страны. Были созданы ГУЛАГи, закрепощены крестьяне созданием колхозов. С подобной политикой были не согласны многие писатели. А потому в 1929 году получил три года лагерей В. Шаламов, вновь осужденный на длительный срок и высланный на Колыму. В 1931 году попал в опалу А. Платонов за публикацию повести «Впрок». В 1934 году выслали в Сибирь как неугодного властям Н. Клюева. В этом же году арестовали О. Мандельштама. Но в то же время власть (и лично И. В. Сталин) пыталась задобрить писателей, действуя методом «кнута и пряника»: пригласили из-за границы М. Горького, осыпав его почестями и щедротами, поддержали вернувшегося на родину А. Толстого.

В 1932 году вышло постановление ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций», положившее начало полного подчинения литературы государству и партии большевиков, ликвидировавшее все прежние организации и группы. Был создан единый Союз советских писателей (ССП), в 1934 году собравший первый съезд. С идеологическим докладом на съезде выступил А. Жданов, а о деятельности литераторов — М. Горький. Позицию лидера в литературном движении заняло искусство социалистического реализма, проникнутое коммунистическими идеалами, ставящее превыше всего установки государства, партии, славящее героев труда и коммунистов-руководителей.

Поэзия 1930-х годов

Поэзия в 1930-е годы развивалась в нескольких направлениях. Первое направление — репортажное, газетное, очерковое, публицистическое. В. Луговской посетил Среднюю Азию и написал книгу «Большевикам пустыни и весны», А. Безыменский — стихи о Сталинградском тракторном заводе. Я. Смеляков издал книгу «Работа и любовь» (1932), в которой герой слышит ноту любви даже «в качанье истертых станков».

В 1930-е годы писал свои стихи о колхозной деревне М. Исаковский — фольклорные, напевные, потому многие из них стали песнями («И кто его знает… », «Катюша», «Спой мне, спой, Прокошина… » и др.). Благодаря ему вошел в литературу А. Твардовский, писавший об изменениях в деревне, прославивший колхозное строительство в стихах и в поэме «Страна Муравия». Поэзия в 1930-е годы в лице Д. Кедрина раздвигала рамки познания истории. Автор славил труд народа-созидателя в поэмах «Зодчие», «Конь», «Пирамида».

В это же время продолжали творить и другие литераторы, записанные позже в «оппозиционеры», ушедшие в «духовное подполье», — Б. Пастернак (книга «Сестра моя — жизнь»), М. Булгаков (роман «Мастер и Маргарита»), О. Мандельштам (цикл «Воронежские тетради»), А. Ахматова (поэма «Реквием»). За рубежом создавали свои произведения социального, экзистенциального, религиозного характера И. Шмелев, Б. Зайцев, В. Набоков, М. Цветаева, В. Ходасевич, Г. Иванов и др.

Проза 1930-х годов

Проза этого времени изображала «бытие как деяние», показывала трудовой созидательный процесс и отдельными штрихами человека в нем (романы «Гидроцентраль» (1931) М. Шагинян и «Время, вперед! » (1932) В. Катаева). Герой в этих произведениях предельно обобщенный, символический, выполняющий функцию строителя новой, спланированной за него жизни.

Достижением литературы данного периода можно назвать создание жанра исторического романа на основе принципов социалистического реализма. В. Шишков в романе «Емельян Пугачев» описывает восстание под руководством Емельяна Пугачева, Ю. Тынянов повествует о декабристах и писателях В. Кюхельбекере и А. Грибоедове («Кюхля», «Смерть Вазир-Мухтара»), О. Форш воссоздает облики выдающихся революционеров-первопроходцев — М. Вейдемана («Одеты камнем») и А. Радищева («Радищев»). Развитие жанра научно-фантастического романа связано с творчеством А. Беляева («Человек-амфибия», «Голова профессора Доуэля», «Властелин мира»), Г. Адамова («Тайна двух океанов»), А. Толстого («Гиперболоид инженера Гарина»).

Теме воспитания нового человека посвящен роман А.С. Макаренко «Педагогическая поэма» (1933—1934). Образ железного и несгибаемого, верного социалистическим идеалам выходца из самых низов народа Павки Корчагина создал Н. Островский в романе «Как закалялась сталь». Это произведение долгое время было образцом советской литературы, пользовалось успехом у читателей, а его главный герой стал идеалом строителей новой жизни, кумиром молодежи.

В 1920—1930-е годы писатели много внимания уделяли проблеме интеллигенции и революции. Героини из одноименной пьесы К. Тренева Любовь Яровая и Татьяна Берсенева из пьесы Б. Лавренева «Разлом» принимают участие в революционных событиях на стороне большевиков, во имя нового отказываются от личного счастья. Сестры Даша и Катя Булавины, Вадим Рощин из трилогии А. Толстого «Хождение по мукам» к концу произведения прозревают и принимают социалистические перемены в жизни. Некоторые интеллигенты ищут спасения в быту, в любви, в отношениях с близкими, в отстранении от конфликтов эпохи, ставят семейное счастье превыше всего, подобно герою одноименного романа Б. Пастернака Юрию Живаго. Духовные поиски героев А. Толстого и Б. Пастернака резче и ярче обозначены, чем в произведениях с упрощенным конфликтом — «наш — не наш». Герой романа В. Вересаева «В тупике» (1920—1923) так и не примкнул пи к одному из противоборствующих лагерей, покончил с собой, оказавшись в сложной ситуации.

Драматизм борьбы на Дону в период коллективизации показан в романе М. Шолохова «Поднятая целина» (1-я книга — 1932 год). Выполняя социальный заказ, писатель резко размежевал противоборствующие силы (сторонники и противники коллективизации), сконструировал стройный сюжет, вписал в социальные картины бытовые зарисовки, любовные интриги. Заслуга сто, как и в «Тихом Доне», заключается в том, что он драматизировал сюжет до крайности, показал, как «с потом и кровью» рождалась колхозная жизнь.

Что касается «Тихого Дона», то это до настоящего времени непревзойденный образец трагического эпоса, истинной человеческой драмы, показанной на фоне событий, разрушающих веками складывавшиеся устои жизни. Григорий Мелехов — ярчайший образ в мировой литературе. М. Шолохов своим романом достойно завершил поиски советской довоенной прозы, как мог, приблизил ее к действительности, отказавшись от мифов и схем, предлагаемых сталинскими стратегами социалистического строительства.

Орнаментальная проза

Если сказ был нацелен на разрушение привычных границ между устным и письменным, бытовым и литературным словом, то орнаментальная проза — на стирание границ между прозой и поэзией, эпическим и лирическим

Еще одно важное различие: суть сказа в передаче особенностей речи героя, орнаментализм же выражался через подчеркивание своеобразия авторского слога. Несомненно, для орнаментальной прозы большое значение имел опыт древнерусской литературы XIV—XVI веков, а также творчество Н

В. Гоголя. Сюжет отступил здесь на второй план, текст перестал разворачиваться от причин к следствиям, от предшествующих событий к последующим. Отдельные фрагменты связывались по законам ассоциаций. Автор легко мог позволить себе экскурсы в прошлое и будущее, смешение времен и отступления от магистральной линии повествования. Стиль орнаментальной прозы, как правило, был насыщен метафорами, антитезами, другими художественными приемами, он мог особым образом размещаться на странице, чем напоминал язык поэзии. Наиболее ярко склонность к орнаментализму проявилась в творчестве таких писателей, как Е. Замятин, Б. Пильняк, Ю. Олеша.

Народные массы и отдельная личность

В 20-е годы 20 века большинство писателей стремились запечатлеть грандиозные события переустройства целого мира, мира окружающего, а не мира чувств и мыслей отдельной личности. Появилось немало произведений, героями которых были народные массы, их движение и перековка (назовем для примера романы А. Серафимовича «Железный поток» или Л. Фадеева «Разгром»), а сам человек как индивидуум, как автономная личность ушел на второй план.

Впрочем, так было далеко не для всех писателей. Необыкновенную популярность, особенно в среде молодых авторов, приобретают две прозаические формы — сказовая и орнаментальная. Суть этих явлений можно выразить через следующую словесную формулу: «Отношение к речи как к предмету изображения». Другими словами, для автора вопрос о том, как повествовать, оказывается не менее важным, чем вопрос, о чем повествовать. Стилевые поиски означали и поиски художественных средств как для выражения своего творческого «я», так и для передачи через речь индивидуальности героя.

Литературные объединения, школы, группы

Относительная свобода творчества привела к возникновению огромного количества разного рода литературных объединений, школ, групп и т. п. Одни из этих группировок были незначительными и быстро сходили на нет, особенно тогда, когда примкнувшие к ним поэты оказывались творчески крупнее, чем сама группа. Так, объединение имажинистов широкому читателю сегодня известно лишь потому, что в него входил Сергей Есенин, конструктивистов запомнили по имени Эдуарда Багрицкого. А кто, кроме специалистов, знает сегодня имена русских экспрессионистов, анархистов-биокосмистов, форм-либристов, эмоционалистов, фуистов и «ничевоков» («группа — два трупа» — издевался над ними В. Маяковский)?

Впрочем, были и весьма значительные группировки, например, сложившаяся на основе различных объединений пролетарских поэтов РАПП — Российская ассоциация пролетарских писателей, в которую в разные годы входили такие известные художники, как А. Фадеев, Д. Фурманов (автор романа «Чапаев»), незадолго до смерти — В. Маяковский и др. «Напостовцы» (по названию печатного органа РАПП — журнала «На посту») претендовали на исключительную роль в советской литературе, не гнушаясь «запрещенными методами» борьбы: клеветой, доносом, подстрекательством, грубостью, доходящей до хамства, и пр. Появилось даже новое понятие — «комчванство», обозначавшее презрительное отношение ко всем, кто не соответствовал критериям классовой или идеологической «чистоты». Желание «выдавить» из литературы писателей непролетарского происхождения, помимо чисто клановых причин, имело и еще одну, тайную, — рапповцы таким образом избавлялись от несомненно более талантливых конкурентов.

Одним из злейших врагов рапповцев на этом поле стал ЛЕФ — Левый фронт искусств, выросший из футуризма («комфута») и ставший его преемником в советской литературе. Лефовцы более категорично, чем рапповцы, порывали с существующими традициями, ратовали за создание на обломках старой культуры нового, революционного искусства, хотя и были избирательнее и чистоплотнее в выборе средств литературной полемики, нежели их противники. Возглавлял ЛЕФ В. Маяковский, к тому времени сделавший окончательный выбор в пользу революции и идеалов создания нового мира и нового человека. В основе ЛЕФ был поэтической группировкой, тогда как другие значительные литературные группы — «Серапионовы братья» и «Перевал» — больше склонялись к прозе.

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Карта знаний
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!: